«Вел передачу Михаил Кандыбко...»

В моей городской квартире, как и у большинства людей сегодня, - Интернет, телевизор, на котором толком и сам не знаю сколько каналов: то ли 12, то ли все 20, но я по-прежнему с любовью и уважением отношусь к «доброму, старому радио», которое открыл для себя девяти-десятилетним мальчишкой в самом начале пятидесятых годов прошлого века, когда наша семья переехала в Ставрополь из глухой деревушки.
Первый голос, который услышал через радионаушники детекторного приемника, был голос Михаила Макаровича Кандыбко. Он показался мне пришедшим откуда-то из неведомых глубин мироздания. В том, что это небожитель, сомнений не было, тем более что окружающие люди, как мне казалось, таинственно говорили:

- Слышали, что Кандыбко сказал? ... А Кандыбко передал... ...Лучше послушайте, что Кандыбко вечером... ...
Каково же было мое удивление, когда мне сказали, что Кандыбко - обыкновенный человек, и даже показали дом, куда он ежедневно приходит и откуда ведет «по проводам» свои передачи. И пришло мне в голову увидеть живого Кандыбко. Я занял наблюдательный пост напротив входа в радиоузел, что располагался в доме № 120 по ул. Комсомольской. Мне представлялся высокий, солидный и обязательно в шляпе мужчина. И такой человек появился: рослый, крепкий, в популярном тогда соломенном головном уборе.
Радостный, я полетел чуть не через весь город домой. Уже вечерело, когда я ворвался во двор частного домика отдаленной окраины, где мы стояли на квартире:
- Ма, я Кандыбко видел! В моих глазах было столько восторга, что мать повесила обратно на бельевую веревку полотенце...
Значительно позже я понял, что популярность Михаила Макаровича была связана, во-первых, с тем, что радио тогда было основным источником информации, а во-вторых, с его манерой общаться со слушателями, с уникальным тембром голоса, которым он обладал. Наверное, определенную роль играла в общем-то редкая для наших мест и такая звучная фамилия.
А потом пришло время, когда по краевому радио стали звучать мои информации и сообщения как внештатного корреспондента-информатора, и я всегда с трепетом ждал, как Михаил Макарович «озвучит» меня.
Никогда не забуду, как волновался, идя теперь уже на улицу Артема на «вторую» встречу с моим кумиром. Боялся, что будет разрушен тот образ.
Навстречу мне из-за стола поднялся высокий красивый человек...
А незадолго до смерти Михаила Макаровича я побывал дома, в гостях у ветерана, без преувеличения, легенды краевого радио. В общей сложности он отдал ему сорок лет, из них двадцать самой горячей и оперативной его редакции - информации. На протяжении многих десятилетий он незримо входил в каждый дом, в каждую ставропольскую семью.
Завершался ХХ век, на дворе было уже совсем другое время. Многое изменилось, стало другим, в том числе и в названиях. Вместо привычного «телерадиокомитет» - СГТРК, Ставропольская государственная телерадиокомпания. Впрочем, к этому времени Михаил Макарович уже был на заслуженном отдыхе. Помню свое первое впечатление. И ранее доводилось бывать в квартирах творческих людей, писателей, журналистов, даже ученых, но такого обилия словарей и справочников на книжных полках не видал ни у кого.
Мне очень хотелось узнать, как его судьба свела с радио, с дикторским ремеслом. На диктофонной ленте звучит его неповторимый баритон (надо сказать, записывал я недолго, увидев включенным диктофон, он решительно потребовал выключить «машинку»). Но кое-что осталось.
«После фронта, госпиталей списали меня из армии подчистую по инвалидности. Покрутился чуть у себя в Ессентуках, и тут случайно на улице встретился с Гургеном Агабековым, с которым вместе лежал в одном госпитале. Оказалось, он директорствует в школе ФЗО. Предложил завхозом к нему. Согласился. А потом стал воспитателем. Тяжело было. По возрасту я недалеко ушел от моих воспитанников. И двадцати не было. Но сдюжил. Организовали с ребятами кружок художественной самодеятельности, готовили всякие сценки, сам выступал чтецом, ведущим. И как-то пригласили нас на местный радиоузел. После выступления его начальник предложил попробоваться в качестве диктора. Так я впервые сел к микрофону. Голос голосом, но куда без образования, и я поступил в Пятигорский пединститут. А тут открылась вакансия на Пятигорском радио...»
А в Ставрополь Михаил попал в пятидесятом. Тогдашний главный редактор краевой газеты «Молодой ленинец» Гервасий Орловский, впоследствии ставший председателем краевого комитета по телевидению и радиовещанию, пригласил в молодежку несколько выпускников вуза, обладавших литературными способностями, в том числе и его (надо сказать, что М. Кандыбко в газете за короткий промежуток времени прошел путь от спецкора до ответсекретаря). По совместительству работал на радио. Когда диктор краевого радио Борис Данильченко, артист краевого драматического театра, ставший потом народным артистом России (к сожалению, он тоже уже ушел из жизни), уезжал на гастроли, Михаил Кандыбко заменял его. А в 1953 году был зачислен в штат тогдашнего радиокомитета.
Но «чистым» диктором Михаил Макарович никогда не был. Он сам готовил многие материалы. Вообще, это было его убеждение: на радио журналист обязан работать без помощи диктора. Сейчас оно так, собственно, и есть. Программы ведут сами журналисты, «живое» вещание давно стало нормой. А в те годы требования ко всем, кто допускался к микрофону, были очень жесткими. Не все выдерживали, но Михаил Макарович оказался на высоте. Он постоянно работал над повышением своего журналистского и дикторского мастерства. Хотя проблемы, конечно, были.
Сложнее всего, вспоминал он, было читать официоз. Тексты эти утверждались, каждая строчка выверялась, проходила цензуру, и любое, самое незначительное отступление могло повлечь самые серьезные последствия. Но случалось так, что официальные сообщения, наиболее важные, срочные, нужно было делать в прямом эфире и без предварительной подготовки. Поручались они Михаилу Макаровичу. В расчете на его мастерство и самообладание!
- Помню, как-то прихожу утром в студию, а мне говорят: вот тебе текст выступления первого секретаря крайкома (глянул - целая полоса в «Ставрополке»! и время с 8.15 до 9.00). Иди - читай. Времени хватило лишь на то, чтобы прикинуть хронометраж, скорость чтения. Не сбился, уложился точно, но от микрофона уходил шатаясь...
Не забыть еще один прямой эфир. С торжеств, посвященных 400-летию воссоединению Карачаево-Черкесии с Россией.
- Ты прямо захлебывался от чувств, - говорили мне потом.
А я действительно захлебывался, потому что в тот день на Черкесск обрушился такой ливень, не приведи господь...
В этом случае, как и во многих других подобных, Михаил Макарович выступал как радиожурналист, никаких заготовленных текстов не было.
Говорили мы и о современном радио. Михаил Макарович согласился с тем, что теперь радиожурналистам много легче, чем прежде. Труднее слушателям. Такое обилие радиостанций и программ, что не так-то просто выбрать ЧТО слушать. Хотя сам по себе факт этот положительный. Удручало его отношение к языку. Радиожурналист должен быть образцом русской литературной речи. Отрицательно отозвался он о настырных рекламных текстах, набиравших тогда обороты безудержных «диджеевских словоблудиях». Радио, по его убеждению, должно быть носителем высочайшей речевой культуры.
Сам Михаил Макарович был человеком высокой грамотности и большой эрудиции. Так сказала о нем Лидия Ивановна Егорова, тоже диктор краевого радио, работавшая с Кандыбко многие годы. Нашел я эти слова в книге Ирины Селунской «Люди. Годы. Эфир», изданной пять лет назад, к 75-летию Ставропольского радио.
Михаил Макарович не дожил до этого события несколько месяцев. Он умер 17 января 2001 года на 76-м году жизни. Похоронен на «Сажевом» кладбище. Места в ряду почетных захоронений не нашлось...
Анатолий ЧЕРНОВ-КАЗИНСКИЙ, член Союза журналистов России,
г. Ставрополь.