ОТ ПЕКИНА ДО ШАНХАЯ

(Продолжение. Начало в «СВ» №11 от 30.03.2022)

Мемориальный комплекс в то же время и уникальное хранилище архитектурных форм шести царствовавших династий, начиная с эпохи Тан (618-907 г.г.). Некоторые из пагод построены в стиле индийской архитектуры. Зрелище необычное. Таких кладбищ мне еще не приходилось видеть. Пагоды разной величины. Общее правило - чем больше у пагоды этажей-порогов, тем выше заслуги почившего. Одна из них связана с именем Ши Дэчаня, тридцать первого настоятеля Шаолиня. Родился он в бедной и многодетной крестьянской семье. Когда мальчику исполнилось семь лет, отец отдал его в монастырь. В старом Китае так часто поступали, чтобы уберечь детей от нищеты, а то и от голодной смерти. Парнишка усердно исполнял всяческую хозяйственную работу, через год был зачислен в монастырскую школу. Прилежание и настойчивость ученика в изучении канонов буддизма и китайской медицины радовали его наставников. Жизнь Ши Дэчаня оказалась навсегда связана с монастырем. Ему было двадцать с небольшим лет, когда в 1928 году монастырь был сожжен. Молодому монаху тогда удалось спасти ценнейшие монастырские книги.

 Тяжелым испытанием для Шаолиня стала «культурная революция», он был разграблен, монахи, в том числе и Ши Дэчань, подверглись репрессиям. Когда смутные времена закончились, прославленная обитель вновь возродилась к жизни. В это внес весомый вклад и Ши Дэчань, который и в преклонные годы сохранил ясность мысли, в совершенстве владел боевыми искусствами.

Откуда пошло название «лес пагод»? Однажды император, согласно преданию, дал шаолиньцам задание посчитать количество захоронений. Те сбились со счета и не смогли выполнить поручение Сына Неба. Так и появилось неопределенное «лес пагод». Они, к слову, стали фоном для нескольких сценок культового фильма «Монастырь Шаолинь». Лента с Джетом Ли в главной роли, прославляющая героизм монахов-шаолиньцев, вызвала взрывной интерес к обители. Рассказывают, что тогда к главным воротам монастыря стали приходить мальчики и сутками стояли на коленях, прося взять их в ученики.

 Выход нашли быстро, и сегодня вокруг монастыря открыты десятки школ боевых искусств. Всех учат шаолиньскому кунфу, но у каждой школы есть свои особенности и секреты. Многие говорят, что сейчас монастырь напоминает хорошо работающее коммерческое предприятие с многомиллионными оборотами, чем место уединения, где можно найти гармонию.

 Он стал крупным туристическим центром, имеет собственную страницу в интернете, его название зарегистрировано в качестве торговой марки, вовсю идет производство рекламной продукции. Настоятель знаменитой чань-буддийской обители имеет еще и ранг генерального менеджера. Неприятие новых порядков заставило многих настоящих мастеров покинуть Шаолинь.

К этим невеселым реалиям добавлю кое-что из личных впечатлений. Показав все уголки обители, нас повели в битком набитый зал, где проходят показательные выступления воспитанников Шаолиня. Они, совсем еще юные, высыпали на сцену, одетые в ярко-желтые спортивные костюмы. Откровенно говоря, выступление было обычным, ничем не примечательным. К тому же на середине получасового действа вырубился свет. И впечатление вовсе оказалось смазанным.

Извинений за срыв представления мы так и не услышали. А зачем, если дело поставлено на поток и нам на смену шли новые туристические группы? Особенно остро переживал молодой москвич из нашей группы, выходя из зала: «Что же я буду рассказывать друзьям о Шаолине? И что за глупость - выступать с бутафорским оружием?». Он-то настраивался увидеть летающих монахов, несгибаемых бойцов, ломающих деревянные балки и ложащихся животом на острые пики, голыми руками дробящих каменные глыбы. «Наверное, не успели их подготовить к нашему приезду», - иронизировали одни. Другие советовали парню пересмотреть старые ленты с участием Джета Ли и не расстраиваться по пустякам...

* * *

В Лоян, одну из самых древних столиц Поднебесной, прибыли уже к вечеру. Его название означает «Солнечный город на реке Лошуй». Блеск и слава Лояна пришлись на самые ранние, еще до нашей эры и последующие годы китайской истории. Он по праву заслужил название «древней столицы тринадцати династий», многие столетия был центром образования и культуры, городом ученых, поэтов, писателей, художников и каллиграфов. Об этом свидетельствует дошедший до наших дней популярный чанъюй: «В Лояне растут цены на бумагу». Чанъюй - фразеологизм китайского языка, несущий информацию о наиболее значимых, памятных, просеянных сквозь историческое сито событиях. Знание чанъюев - один из показателей образованности китайца.

Почему же в Лояне в незапамятные времена вдруг начали расти цены на бумагу? В период династии Цзинь китайский поэт Цзо Сы опубликовал «Оду-фу трем столицам». Фу - это литературный жанр, дескриптивная поэма, или поэма-описание, часто одического характера. В китайской литературе оды-фу писались изящным, строгим слогом. Под «тремя столицами» подразумеваются главные города удельных государств У, Шу и Вэй, существовавших до династии Цзинь.

 «Ода-фу трем столицам делится на три части. В каждой из них с помощью воображаемого героя дается описание тогдашней жизни, социального строя и природных богатств того или иного города. Успех этого произведения - не только его высокие поэтические достоинства, но что не менее важно - глубина передаваемых мыслей. Цзо Сы много времени потратил на изучение исторических материалов, побывал в местах, где располагались три столицы. Десять лет титанического труда! У поэта был, как сказали бы сегодня, свой творческий метод. Во дворе, в доме и даже уборной - везде были развешаны свитки бумаги и кисти, чтобы в момент поэтического озарения можно было все записать.

«Ода» вызвала ажиотажный спрос у читающей публики. Ну, а где спрос, там и предложение. Переписчиков поэтического шедевра оказалось столь много, что мгновенно подскочили цены на бумагу.

Лоян, по нынешним китайским меркам, скромный небольшой город, однако удостоенный одной общенациональной регалии. Он признан цветочной столицей страны. Всем, кто приезжает в город на реке Ло, рассказывают по этому поводу увлекательную легенду (без них в Китае никуда, они здесь, по-моему, на все случаи жизни).

После того, как императрица У Цзэтянь из династии Тан взошла на престол, она посчитала, что ее власть и могущество не уступают небу, солнцу и луне. Зимней порой, будучи в превосходном настроении, повелительница любовалась свежевыпавшим снегом, пила вино в саду вместе с приближенными. В этот день в заснеженном парке кое-где распустились цветы красной сливы невероятной красоты. Тут одна из приближенных возьми и скажи: «Ваше величество, несмотря на то, что цветы красной сливы выглядят красиво, они цветут в одиночку. Вот если бы Вы издали указ, чтобы распустились все цветы без исключения. Какая это была бы красота!» Тонкая лесть и угодничество подчиненных сделали свое дело. Императрица села и написала: «Завтра утром я выйду на прогулку в императорский сад, доложите об этом весне! Бутоны должны появиться уже ночью, не дожидаясь дуновения утреннего ветра».

 И что же? Утром, несмотря на снег, распустились цветы. Только пионы не подчинились приказу императрицы. В гневе У Цзэтянь приказала сжечь непокорные цветы везде, где они росли, кроме района Ман Шаня в Лояне. Там было пустынное захолустье, совсем неподходящее для цветов. Но именно в той неплодородной земле пионы пустили корни и на вторую весну уже украшали окрестности. Местных жителей покорила стойкость этих необыкновенно красивых цветов, они с тех пор начали их культивировать. Один из сортов пионов, побывавших в огне, стал ярко-красным и называется сейчас «Лоянский красный».

Пион - царь цветов, с тех давних пор овеянный легендой, стал символом Лояна. Каждый год в древней столице проходит всекитайский фестиваль пионов, который посещают любители прекрасного многих стран. Нам в день посещения Лояна и его окрестностей организаторы поездки подарили пакетики семян различных сортов пионов. Чтобы каждый вспоминал родину этого благородного цветка.

* * *

Недалеко от Лояна, на берегу реки Ихэ, раскинулся один из величайших буддийских храмовых комплексов Лунмынь - каменные пещеры у Драконовых ворот. Его начали строить в 494 году и закончили четыреста лет спустя. Точное количество скрытых в скальных толщах произведений искусства неизвестно. Называют приблизительную цифру сто тысяч и это не кажется фантастикой. Сколь хватает глаз, везде видишь выбитые в скальной породе изваяния архатов и бодхисатв, монахов в позе искания священного наития, даосских демонов со зловещими лицами.

В одном из храмовых комплексов изумительной красоты розетка в виде лепестков лотоса, символа чистоты, красоты и благородства. Важнейшему для буддизма цветку посвящены многие произведения китайской классической поэзии. Сквозной образ - писатели и поэты разных времен сравнивали красивую женщину с распустившимся над водой лотосом. Не по указке, а по вдохновению творили мастера. У каждой скульптуры, а среди них есть даже миниатюрные, двухсантиметровые, индивидуальные, тщательно проработанные черты, изящество пропорций и графическая четкость.

 Наш китаист Василий Михайлович Алексеев как-то заметил: «...по тонкости работы китайскому художнику вряд ли найти равного». В справедливости этих слов убеждаешься, видя бесконечную панораму выдающихся скульптурных творений Лунмыня.

Самым древним в этом царстве совершенного искусства называют пещерный храм Гуяндун. С него-то и началось строительство буддийского комплекса на берегу Ихэ. Его главные украшения - иссеченные в камне три статуи Будды пятиметровой высоты. Стены Гуяндуна сплошь покрыты искусной резьбой. Исследователи обнаружили под его каменными сводами десятки каллиграфических надписей высочайшего уровня мастерства. В пещере Гуяндун можно увидеть изображения членов семьи императоров и аристократов династии Северная Вэй.

 Многие, очень многие знатные люди жертвовали на работу мастеров свои средства, что считалось лучшим способом улучшить свою карму. Громадная статуя Будды в другой пещере Фэнсяньсы имеет черты сходства с императрицей У Цзэтянь, той самой капризницы из легенды, повелевшей цветам распуститься в зимнюю стужу. Она выделяла немало средств на строительство Лунмыня.

 Наблюдая за толпами празднично одетого люда, восходящего по широким лестницам к пещерным храмам, чем-то невероятным кажутся те времена, когда отношение к буддизму было непримиримо враждебным со стороны конфуцианцев и даосов. Но так было, с этим не поспоришь. С изумлением читаешь сегодня яростный памфлет «О кости Будды». Автор его известнейший философ-конфуцианец, образованнейший человек своего времени Хань Юй. Он взывает к Сыну Неба: «Позвольте мне всеподданейше думать, Государь, что Будда есть всего лишь одно из учений варваров и-ди. Оно вкатилось к нам в Срединную страну во время поздней Хань, а в древности верховной нашей его и не было никогда».

Предавая буддистов анафеме, предлагая строжайше запретить их учение, Хань Юй заклинает: «Прошу, умоляю поэтому я взять эту кость, вручить ее приставу, что ли, чтобы тот сунул ее в огонь или воду. Этим мы навеки, навеки пресечем корень зла».

Уже без малого восемь веков прошло с тех пор, как буддизм появился в Китае, почти завершен комплекс Лунмынь, уже давно в ходу понятие «саньцзяо» ( три религии-конфуцианство, даосизм и буддизм), а страсти не утихают! Проповедникам нового учения пришлось проявить чудеса гибкости, чтобы вписать его в жизнь китайского общества. Становление буддийской традиции называют в Поднебесной процессом «китаизации буддизма» «чжунгохуа». Колосс китайской цивилизации по-своему видоизменил и приспособил буддийскую конфессию, превратив ее из индивидуальной религии в семейную веру. Иначе и не могло быть.

 * * *

Из Лунмыня отправляемся в Сиань. К нашим услугам высокоскоростной поезд сигарообразной формы, гарантирующий путешественнику скорость, комфорт и бесшумность. Летающие высокоскоростные поезда - гордость и символ современного Китая. Совсем не то, что было чуть более века назад. Тогда железные дороги были показателем отсталости страны. Известно, что когда вдовствующей императрице Цы Си подарили миниатюрный состав, чтобы возить ее по Запретному городу, она посчитала «огненную колесницу» противоречащей устоявшемуся порядку вещей. И настояла - евнухи по старинке должны были носить ее в паланкине.

Мао, ввиду важности стальных магистралей для военных, поощрял строительство железных дорог. Однако для простых пассажиров путешествие на поезде было еще тем испытанием и приключением. Вечно опаздывающие и переполненные поезда называли по цветам закопченных вагонов: «зеленокожие» шли медленнее всего, «краснокожие» немного быстрее.

Перелом наступил в начале двухтысячных, когда железнодорожное министерство возглавил Лю Чжицзунь. Строительство новых магистралей было ярко окрашено китайской спецификой. Чтобы запустить в 2008 году первый маршрут высокоскоростных дорог, министр Лю, получивший за хвастовство прозвище «Большой скачок», заставлял рабочих и инженеров вкалывать посменно круглые сутки. Товарищ Лю был убежден: «Чтобы добиться большого скачка, надо принести в жертву целое поколение».

На стройке века появились и свои герои. Одним из них был назван инженер Ли Синь. Работая за компьютером, он почти ослеп на левый глаз. И тем не менее решительно заявил: «Я буду работать без глаза».

(Продолжение в следующем номере.)

Василий КИЗИЛОВ.