Вы здесь

ВДОХ-ВЫДОХ

Сообщение об ошибке

Notice: Undefined variable: o в функции include() (строка 601 в файле /www/vhosts/st-vedomosti.ru/html/themes/bartik/images/bg.jpg).

СТАВРОПОЛЬСКОМУ ПЕНСИОНЕРУ ПРИХОДИТСЯ УЧИТЬСЯ ДЫШАТЬ ЗАНОВО

Алексей отказывается говорить. Увидев меня, сперва подтягивается на постели, пытается сесть, но закашливается и ложится обратно. «Зря вы приехали», - бросает только и отворачивается. Наташа, его дочь, сидит у него в ногах и злится. Позже она скажет, что отец только напоказ храбрится, а по вечерам звонит ей со словами: «Не помогают лекарства, помру, наверное» и плачет в трубку.

Это Наташа попросила меня приехать. После ковида у нее стало на двух детей больше: сын с дочкой и мать с отцом.

До диагноза - доковид

Когда объявили о пандемии коронавируса, Алексей был на смене. Уже много лет он работает сторожем сутки через двое. Взамен сбитого режима дня получается надбавка к пенсии. Небольшая, иногда приходится брать подменки, но по-другому родне не поможешь.

Он, считай, единственный мужчина в семье: сын давно женился и отстранился, внук пока молодой и наслаждается свободой, а деда Леша разрывается между женой, двумя взрослыми дочерями в разводе и оравой внуков. Живет на три дома, если у кого потек кран или барахлит двигатель.

С появлением ковида ситуация не изменилась. Алексей надел маску, перчатки, кинул один антисептик в барсетку, второй - в машину и велел своим девчатам закрыться по домам с килограммами макарон и полуфабрикатов. Всю весну он сам выезжал в магазин и аптеку, развозил по квартирам, оставлял пакеты под дверью и, уже стоя на лестнице, кричал: «Открывай, я отошел».

У Наташи серьезное генетическое заболевание, и в группе риска она вместе с родителями. Врач сразу сказал, что заразиться для нее почти то же самое, что подписать смертный приговор. Она бы и рада была помочь отцу, но тот сам запретил. Запретил выходить и другой дочери, и внучке с астмой. Жене не запрещал - у нее проблемы с ногами и она давно живет у супруга под крылышком.

Обзванивал родных каждый вечер, даже когда пик заражений спал:

«Как вы там?»

«Ничего не болит? А горло? А насморка нет?»

«Ну, слава богу!»

«Маски не забывайте!»

«Я приеду и как дам хворостиной, если гулять пойдешь».

Бодрился, как мог, но на деле боялся страшно. Он хоть и самый большой живчик в семье, а все-таки человек.

В январе 2021 года Алексей с женой прошли первый этап вакцинирования «Спутником V». Никаких сомнений у супругов не было, и в поликлинике их приняли радушно. Правда, антителами никто не поинтересовался, но по телевизору говорят, что это не так важно, посчитал Алексей. В феврале укололись второй раз, перетерпели невысокую температуру и выдохнули с облегчением - наконец в безопасности.

А в конце марта вслед за дочерью Наташей оба слегли с коронавирусной инфекцией.

Почти диагноз - ковид

Сдавать тест Алексей отказывался напрочь. Кашлял, еле ходил, но отмахивался, мол, не мог он заболеть после прививки, на «Первом» о таком не сообщают. Наташа уже тогда лежала в инфекционной больнице и оттуда ругалась с ним по телефону. Отца семейства уговаривали в несколько голосов: живо в поликлинику, не трепи нервы!

Положительный результат пришел через несколько дней. Кашель становился сильнее, и Алексей всё чаще прикладывал ладонь к горящей грудине. Если бы жена с дочерями не настояли, так бы и остался страдать один дома, но согласился и поехал со скорой на КТ.

«Обширное поражение бронхов, гортани и легких, пневмония, - беспристрастно сказал доктор в приемном покое. - Госпитализируем?»

Вся бодрость исчезла словно по щелчку. В палате они с женой лежали вдвоем, третья койка оставалась пустой. Днем к ним часто заходили Наташа с внучкой, подкармливали конфетами, помогали разогреть еду и разобраться с таблетками. Медсестры «соседские перемещения» не поддерживали, но чаще ругались те, что раздавали еду. Перекрывали выход тележкой и повторяли: «Никуда не убежите, пока врач не придет». Попали супруги в больницу в выходные и, несмотря на заботу кухработниц, лечащего доктора увидели нескоро.

Болезнь протекала у Алексея хаотично. Хуже всего было ночью и утром, до того, как приносили капельницы с лекарствами и подключали кислород. Уже к среде его посадили на гормоны. К пятнице он научился самостоятельно настраивать концентратор. Маска всегда лежала рядом с подушкой. «На всякий случай». Днем дышалось получше, а вечером Алексей и вовсе доходил до соседней палаты, чтобы позвать своих девчат на чай.

В тумбочке хранилась шоколадка «Аленка», дождь за окном настойчиво сменялся солнцем, ягодицы постепенно привыкали к уколам, и жизнь - если в общем и целом - обещала ближайшее выздоровление без страшных последствий.

Алексей, все еще отвернутый к стене, усмехается и качает головой, но молчание сохраняет. Наташа объясняет, что в чудо верили все, такая уж у них семья оптимистов. Бабушка и правда вернулась домой быстро, а деда ждало разочарование.

Когда контрольный тест оказался отрицательным, его не отпустили. Сказали собирать вещи, но не на свободу. В другую больницу, где лечат последствия ковида. Там уже ждала его Наташа, для нее болезнь тоже не прошла бесследно. Лежали они на одном этаже, вместе спускались к посетителям, знакомили друг друга с соседями по палатам.

Однако в реабилитации никого надолго не задерживали. Слез с гормонов? Ножками шевелить можешь? Вот и шевели к себе. Дочь выписали через неделю, Алексей остался наслаждаться компанией шумных, выздоравливающих мужичков. Заведующая отделением назначила ему физиопроцедуры и - как вишенка на торте - массаж. Ходил он по-прежнему слабо, поэтому массажистка, добродушная женщина в цветной маске, поднималась к нему сама.

«Скоро домой тебя отправим», - обещала терапевт. А Алексей жаловался по телефону дочери: «Никуда не поеду, пока курс не закончу. У меня легкие наконец задышали!» Жаловался шепотом, чтобы соседи не услышали, каким капризным может быть старый, заросший щетиной дед.

Пожелания слушать не стали и выписали старика, как положено, через десять дней. Дома Алексей пробыл меньше недели. Кашель вернулся, воздух кончался спустя два-три шага. О том, чтобы подняться на второй жилой этаж, и речи не было. Если бы рядом был пульсоксиметр, он бы показал сатурацию, с которой обычно кладут под аппарат ИВЛ, но ни одного из приборов под рукой не было.

Было лишь одно, трудное и неоднозначное, решение - вновь в больницу. Там забирать обратно к себе без повторного теста отказались. Сотрудник скорой помощи отвез Алексея в единственную городскую больницу с пульмонологией. Наташа была там частой гостьей и, если бы оставался выбор, никогда не отпустила бы туда отца. Но выбора действительно не оставалось.

Госпитализация Алексея выпала на майские праздники. Те самые длинные выходные от 1 мая до Дня Победы, когда ни один «уважающий себя» человек не работает в полную силу. За полторы недели к пациентам всего дважды заходили врачи отделения, и то из-под палки.

У Алексея пропал вкус. Он ничего не мог есть и начал резко худеть. Сил вставать с кровати не оставалось, последние уходили на то, чтобы среди ночи, задыхаясь во сне, дотянуться до маски. Звонить домой Алексей уже не хотел, знал, что голос выдает его состояние.

Наташа не могла ни до кого достучаться. Ее не пускали на проходной из-за ограниченного посещения. Ей не отвечали на стационарный номер отделения. Трубку подняли всего раз, и по голосу Наташа поняла, кто с ней говорит - заведующая. Так, первый раз спустя несколько суток с начала стационара Алексея послушал врач. Пневмония никуда не исчезла. Сатурация не доходила до девяноста.

Самой Наташе доктор сказала: «А он всегда у вас… ну такой флегма?» Обещать, что лежачий пациент вскоре встанет, она не стала.

Закрепленный за палатой врач пришла еще через два дня. Дверь открыла с ехидной улыбкой и подозрительным взглядом. «Ну и кто тут на меня пожаловался? Вот она я, на рабочем месте». Ничего нового ни Алексею, ни его родным не сообщили, посоветовали только следить за настроем и почаще двигаться.

Кашель, боль в груди, слабость и температура за 37 градусов не уходили. Держать в отделении человека дольше положенного не планировалось.

Из третьей за весну больницы Алексея отправили домой кислородозависимым.

После диагноза - постковид

- Царица небесная, заступница милосердная, - бурчит себе в стену Алексей, когда Наташа переводит дыхание, - разложили мою жизнь на части, будто я и не живой человек вовсе.

Он все-таки приподнимается и садится более-менее ровно. Хмуро смотрит сначала на дочь, затем чуть дольше на меня, а после - на жену. Недовольно качает головой, обращаясь совсем уж тихо к высшим силам.

Алексей просит Людочку подать его железную кружку, но тянется к ней неохотно, старается не принюхиваться. С запахами у него по-старому плохо, приходится изворачиваться с едой, чтобы совсем не голодать. Терапевт на это лишь пожала плечами, это ведь странно - при ковиде обоняние не терял, а теперь так реагирует на ароматы.

Почувствовав, что дело сдвинулось с мертвой точки, Наташа отсаживается в сторону и подзывает меня. «Он будет говорить тихо», - объясняет на ухо. И Алексей правда заговаривает. Неуверенно, обдумывая каждое слово. Больше всего он недоволен, что человеческую жизнь теперь можно разделить на «до» и «после», а жить надо одним лишь «здесь и сейчас».

Его здесь и сейчас - это кислородный концентратор на пять литров, который дети едва смогли себе позволить. Когда Алексей вышел из больницы, воздуха не хватало даже ночью. Сначала он сопротивлялся, думал, что получится отойти в родных стенах. Зря. Двое суток, пока доступный аппарат искали и перевозили из Пятигорска, прошли как в аду. Будто горишь изнутри и эпицентр огня сосредоточен в легких. Деньги занимали по частям у знакомых, пришлось позаимствовать и те, что откладывали на ремонт. Теперь бандура метр в длину и метр в высоту стоит рядом с кроватью, а сверху на ней - маска и коробка с лекарствами.

Здесь и сейчас для Алексея - это первый этаж, который изначально строился как гараж, а после был переоборудован в кухню. Поняв, что для отца после болезни лестница станет худшим врагом, Наташа создала спальню из подручных средств. Старенький диван стал для Алексея буквально всем: тут он и спит, и ест, и отдыхает. Подниматься на второй этаж, чтобы посмотреть телевизор, сил до сих пор не хватает. Так он и лежит спиной к былым воротам, лицом к обеденному столу, у головы - концентратор, в ногах - холодильник. Радио больше не поет. Короткий плейлист успел за месяц наскучить.

Здесь и сейчас для Алексея - это «извините, у нас нет пульмонолога». Это повторяют терапевт, дежурный врач, фельдшер, женщины из регистратуры. Не повторяет разве что заведующий поликлиникой, потому что до нее не достучаться. Алексея не слушают, назначают лекарства на глаз. Советуют сходить в кардиологию.

В кардиологию Наташа везет отца на кресле для неходячих. Алексея уговаривали на него несколько дней, а он все повторял, что сможет потихоньку дойти сам. Не смог. Едва вылез из салона автомобиля и задохнулся. Кардиолог сказала, что пациент не их и нужен специалист по легким.

Терапевт попыталась разрушить замкнутый круг и в очередном телефонном разговоре предложила Наташе: «Ну вы же астматик, у вас есть специальные лекарства по назначению? Попробуйте их ему дать, вдруг подойдет». Наташа с десятилетним опытом зависимости от лошадиной дозы гормонов идти таким путем отказалась. Нашла для отца «легенький» беродуал, чтобы тот мог хотя бы добираться до туалета.

В центре реабилитации советовать ничего не стали. Ответили кратко и ясно: «С вашей сатурацией не к нам, а в реанимацию». Алексей с этим не согласен. У него в это время созревает клубника, надо собирать вишню перед домом, ездить на дачу. Он бы встал и выразил протест громко, чтобы все поняли, как он относится и к реанимации, и к реабилитации.

Но он может только отворачиваться к стене и больше ни с кем не разговаривать. И пусть все разойдутся. Пусть он снова останется один, скучающий и думающий о своем. Ему придется включить радио и слушать Катю Лель по десятому кругу. Если станет хуже, Алексей не будет просить помощи: сам достанет маску, настроит нужный литраж, включит подачу кислорода.

Алексей будет вновь и вновь лежать в бывшем гараже, не видя ни рассвета, ни заката. Будет молча смотреть в пустой потолок. Будет чувствовать, что лето наступило, лишь по каплям пота, сбегающим под жаркой маской. Он будет раз за разом слушать, как поликлинично-больничные клерки обещают найти, и помочь, и сделать, но с окончанием разговора обещания будут терять силу.

«Раньше не задумывался, как быстро время летит, а теперь есть возможность подумать. Это жизнь, получается, пробежала. И лучше уже не будет?»

Людочка, Наташа и другие члены семьи сидят вокруг деда Леши и смеются, рассказывают о чем-то своем, местами о глупом, местами о важном. И не дают больше думать, не дают договорить, что если лучше не будет, то хуже, к несчастью, вполне может быть.

И что этот «флегма» зависим вовсе не от кислорода. Он зависим от людей, которые подбирают и лекарства, и слова.

Александра Котлова.

Фото автора.

Автор: 
Номер выпуска: 
Оцените эту статью: 
Средняя: 5 (6 голосов)

Добавить комментарий

CAPTCHA
Этот вопрос помогает Нам определить, что Вы не спам-бот.
2 + 7 =
Решите эту простую математическую задачу и введите результат. Например, для 1+3, введите 4.