РОСТИСЛАВ МОЖЕЙКО: «НА ЕВРОПЕЙСКИЙ УРОВЕНЬ МЕДПОМОЩИ НАДО ВЫХОДИТЬ ПОЭТАПНО». РЕФОРМА МЕДИЦИНЫ ГЛАЗАМИ ГЛАВВРАЧА

В одном известном фильме было сказано, что в нашей стране все знают, как учить, лечить, ловить бандитов и играть в футбол. Сегодня медики и не медики активно обсуждают в Интернете реформу здравоохранения, названную оптимизацией. В Москве проходят митинги протеста. Что несет оптимизация медицине Ставрополья? Сегодня в номере - интервью с главным врачом Ставропольской краевой клинической больницы Ростиславом Можейко. Материал под заголовком «На европейский уровень медпомощи надо выходить поэтапно» читайте на

Мы продолжаем публикацию материалов об оптимизации здравоохранения. Сегодня - интервью на эту тему с главным врачом Ставропольской краевой клинической больницы Ростиславом Можейко. Главную больницу Ставрополья он возглавил год назад. В крае хорошо известен как нейрохирург, причем высшей категории, и нейроонколог, на счету которого сотни спасенных жизней. Кандидатскую диссертацию защитил в свое время по клинической эпидемиологии первичных опухолей головного мозга в Ставропольском крае. Впервые нашу краевую клиническую больницу возглавил специалист в области высокотехнологичной медицины.

- Ростислав Александрович, вы, конечно, читали в Интернете страшилки про оптимизацию здравоохранения в других регионах России и особенно в Москве. Какие потрясения ждут вашу больницу?
- К счастью для всех нас, для коллектива, мы не стояли перед выбором соломонова решения - оптимизации каких-то коек, сокращения людей, которые работают в коллективах очень давно. Понятно, что есть более востребованные, менее востребованные койки. Это связано с изменением подхода к лечению той или иной патологии внутри края. Ну, например, сахарный диабет. К нам поступают пациенты с тяжелой формой, с наличием одного или нескольких осложнений на высокотехнологичную помощь, которая доступна пока только в краевой больнице. Но в принципе - таких пациентов из года в год все меньше. Не потому, что больных диабетом стало меньше, а потому, что их грамотно способны лечить в районах. Великолепно работает краевой эндокринологический диспансер, который выявляет патологию и возможные осложнения на ранних этапах. Т.е. врачи в большинстве случаев перестали допускать таких больных до крайне тяжелого состояния.
- И вы будете перепрофилировать эндокринологические койки?
- А зачем их перепрофилировать? Просто нужно часть стационарных коек, как это делает медицина во всем мире, перевести в койки дневного стационара для тех же городских пациентов, которым нет необходимости находиться здесь круглосуточно, питаться здесь. Примерно такая же ситуация у нас с гастроэнтерологическим отделением. Стационарзамещающие технологии приветствуются во всем мире, они менее ресурсоемкие для здравоохранения. По ревматологическому отделению проведенный анализ показал, что в рамках существующего финансирования ту качественную помощь по системным заболеваниям, к примеру, по псориазу, которые требуют серьезных затрат, они могут получить также в рамках дневного стационара.
- Все-таки краевая больница, и перевод на дневной стационар для больных, тем более иногородних, дело не привычное..
- Речь идет о тех пациентах, которых можно, не сокращая объемы и качество медпомощи, лечить на дневном стационаре. Мы - больница третьего уровня и стараемся ориентироваться на тяжелых пациентов. Нет смысла оперировать то, что великолепно с благополучным исходом могут сделать в центральных районных больницах. Есть смысл забрать пациента на существующую койку с той патологией, с которой центральные районные больницы не справятся.
- Одно из старейших у вас ортопедо-травматологическое отделение. Еще до Великой Отечественной войны в нем всемирно известный профессор Макаров делал уникальные операции на горбах. Насколько сейчас высок уровень краевой ортопедии и будете ли вы и здесь переводить койки на дневной стационар?
- Сейчас ортопеды этим не занимаются, а занимаются чаще и шире нейрохирурги. Это не тенденция Ставрополья, так сложилось на территории всей России. Но последние три-четыре года заново формируется специальность спинальный хирург, за рубежом есть такая специальность. Хирургией позвоночника на Ставрополье занимаются очень серьезно. С хирургической коррекцией позвоночника великолепно справляется четвертая городская больница Ставрополя. Они чаще имеют дело со спинальными травмами, чем краевая клиническая больница. Специфические заболевания позвоночника великолепно лечат в краевом противотуберкулезном диспансере. Наша больница занимается и спинальной травмой, и так называемым дегенеративным заболеванием позвоночника. Т.е. это остеохондроз, остеоартроз, грыжи, сужение канала, т. е. та хирургия, которая требует удаления сдавливающего субстрата, потом протезирования. Слава Богу, у нас финансирование позволяет это делать. В настоящий момент для лечения пациентов со спинальной травмой есть все. Наши специалисты: нейрохирурги, нейрореаниматологи отучились в России везде, где есть более-менее крупные учреждения, которые занимаются оказанием помощи подобного профиля. Очень многие прошли стажировку за рубежом. Неоднократную причем стажировку. Есть нейрохирурги, которые ассистировали там за рубежом, а не просто наблюдали.
- А вы?
- Я - нейрохирург. Учился в Европе в Хельсинки и Вене, а также в Азии - в Сеуле. Так получилось, что основной центр моей практики это - сосудистый пациент - сосуды мозга и нейроонкология.
- Ростислав Александрович, как жаль, что такой увлеченный нейрохирургией человек, как вы, стал администратором...
- Я оперирую. Вот и сегодня в 12.30 меня ждет пациент. Быть полезным как врач - дорогого стоит. У меня из 15 членов семьи - 13 врачей. Я доктор в третьей генерации. Отец - психиатр, мама - акушер-гинеколог, бабушка - санитарный врач.
- Однако вернемся к теме ортопедии. Там будут в плане оптимизации сокращаться койки, переводиться на дневной стационар?
- Любое хирургическое отделение перевести на дневной стационар сложно. Этих пациентов нужно наблюдать. Да, есть виды хирургии одного дня, и это в России постепенно внедряется. Например, микродискэктомия - удаление диска позвоночника, во всем мире это хирургия одного дня, если не связано с имплантацией каких-то стабилизирующих систем. Или офтальмологические операции, например, катаракта, если пациент соматически не осложнен и нет необходимости его наблюдать. Но надо понимать, что такая система, которая принята в Европе, предполагает наличие двух-трех крупных центров с очень серьезной школой хирургии. Я могу сказать на примере своего учителя. Это один из самых ярких хирургов в Европе Юха Хернесниеми. Он работает в Финляндии и сам лично оказывает хирургическую помощь 70 процентам пациентов с мозговыми аневризмами. Это одна из сложнейших патологий в мире.
- Как он успевает?
- Это организация работы. Ему больного вертолетом привозят из любой точки Финляндии. Это не такая большая страна. Он их оперирует, наблюдает первые три дня. А потом их вывозят туда, откуда больной приехал. Там выхаживают. Оперировать такого больного в Финляндии можно только в двух клиниках. Нет необходимости размазывать людские и материальные ресурсы. 70 процентов пациентов у него на юге страны и 30 процентов еще в каком-то северном районе Финляндии оперирует другой хирург. Чтобы логистика была.
- Я так понимаю, что в вашей больнице уже делают ряд высокотехнологичных операций на европейском уровне?
- Федеральная Сосудистая программа была принята в России в 2008 году. Сегодня в 2015 году Ставрополье способно обеспечить на уровне Европы медицинской помощью пациента с инфарктом, инсультом. Не просто обеспечить ему помощь, а сделать это своевременно. У этих пациентов концепция так называемого «золотого часа» является доминирующей. Надо успеть оказать помощь при инфаркте до 6 часов. При инсульте до 4 часов. Если мы не успели, то зона повреждения этих двух важных органов будет необратимой и принесет более высокие цифры летальности и более высокие цифры инвалидизации. Поэтому человека быстро доставляют, и он оперативно получает помощь. Руки и мозги должны находиться в стационаре в любое время суток, принять решение и его реализовать. Для этого в 2008-2009 годах были предприняты колоссальные финансовые усилия. Субъекты РФ группами входили в эту Сосудистую программу. Ставрополье было в числе первых 11-ти. И каждый из этих субъектов обеспечивался за федеральный счет тяжелым оборудованием. Это компьютерные томографы, ангиографы. Были обучены специалисты, созданы профильные кардиологические, неврологические бригады, которые ориентированы на эту проблематику.
- Как помолодели инфаркты?
- У нас есть 22-23-летние пациенты. К сожалению, мы сейчас сталкиваемся с той моделью пациента, которая свои пагубные привычки приобрела и развила в 90-х. Тогда все просело в стране: и диспансеризация, и школьные медицинские кабинеты. Сейчас, слава Богу, хватает у административных групп на любом уровне ресурсов и смелости восстанавливать все это.
- Реформа здравоохранения предусматривает, что эффективно пролеченный больной должен находиться в стационаре меньше времени, чем это было раньше. Люди боятся, что их будут не долечивать.
- Мы должны понимать, какого пациента положить на койку в том или ином медучреждении. Какие-то операции можно выполнить на поликлиническом этапе. То, что требует госпитализации в круглосуточный стационар, должно быть выполнено в круглосуточном стационаре. Послеоперационный период можно сокращать как на Западе, но, конечно, не вопреки здравому смыслу и, не снижая уровень оказанной помощи. К сожалению, у наших людей есть такой шаблон: если не ставили капельницы, значит, не лечили. Большинство европейских клиник считают, что чем менее агрессивное лечение, чем менее инвазивное, тем лучше. Если человеку можно дать таблетку, надо ее и дать, а не колоть его в мышцу. Существует и другой шаблон: что все иностранное лучше российского. К примеру, металл, который мы используем в хирургии заболеваний позвоночного столба, отечественного производства. Иностранцы тоже российский металл покупают. Делают из него изделия и потом возвращают нам. Это сплав титана. Линия, на которой этот металл производится, куплена за рубежом. С российским имплантом в позвоночнике люди спокойно живут, работают, он вполне надежен. Но бывают пациенты, которые хотят только импортный имплант. Если поставить отечественный, который пациенту оплатит страховая компания, вдруг потом выяснится, что пациент имел возможность использовать иностранный имплант. А ему не предложили. Пациент обвиняет врача. Вообще, российский врач между Сциллой и Харибдой. С одной стороны, пациент со своими желаниями и претензиями, с другой - закон. Карающих моментов в нем много, а защищающих врача практически нет. Но большинство-то из нас больного любят. Да есть, к сожалению, доктора, которые смотрят на больного как на источник дохода. Тяжело их назвать докторами. Мы создали в больнице специально медико-правовой отдел. Выделили нескольких юристов. Усилили их врачами с юридическим образованием, которые знают медицину не по учебнику, а изнутри. Они, безусловно, более врачи, чем юристы. Но они могут юридическим языком объяснить медицинскую проблему другому более профессиональному юристу.
- Этот отдел создан после вашего назначения главврачом?
- Да, это было сделано в прошлом сентябре специально для того, чтобы защищать врача. Не для того, чтобы его оправдать, а профессионально представить ту или иную информацию. Ведь могут быть не только обоснованные жалобы, но и оговоры, наговоры пациентов. Такое, к сожалению, тоже есть. В одном известном фильме была фраза, что в нашей стране все знают, как лечить, учить, ловить бандитов и играть в футбол.
- В последние годы мы в СМИ много пишем о модернизации здравоохранения, о том, сколько современного оборудования поступило в край. И люди полагают, что это кардинально должно было повысить качество медпомощи.
- Это важно. Вы на проблему смотрите правильно, но с одной стороны. Танковая дивизия - это не танки. Это люди в танках. Допустим, оснастили медучреждение компьютерным томографом, а работа на нем идет только до 17.00. Почему? Потому что специалист работает только в дневную смену, а другого специалиста нет.
- А у вас насколько загружено такое оборудование?
- Загружены, вы себе представить не можете, насколько. И в будни, и по субботам и воскресеньям. Мы видим, что из года в год у нас число пациентов, поступающих на лечение, увеличивается на 10-15 процентов. В том числе и за счет более эффективного использования коечного фонда, более интенсивного, высокоспециализированного лечения. Раньше как инфаркт лечили? Месяц человек лежит. Сейчас пациент вошел, ему стент поставили, на 5-7 сутки выписали, если лечение неосложненное.
Мы в прошлом году сделали около 140 операций на аневризмах под контролем ангиографа. Это очень сложная операция. Надо из бедренной артерии по сосудистым артериям зайти в сонную артерию, через нее зайти в полость черепа, найти это аневризматическое расширение и закрыть его специальной спиралью. Мы выполнили 11 процентов от объема таких операций, сделанных за год в знаменитой московской больнице имени Склифосовского. И мы понимаем, как объем помощи расширить. Обратились в минздрав края, объяснили свое видение проблемы. Краевой минздрав издал циркуляр, согласно которому районы докладывают нам о наличии пациента с выявленной при ультразвуковом исследовании патологией сужения артерий более 50 процентов. Информация об этих пациентах стекается к нам. 50 процентов - это не хирургическая точка принятия решения. Это лечится консервативно. Но мы должны видеть этих пациентов, знать о них. А нашими глазами на периферии являются специалисты УЗИ. Они присылают протоколы обследований, и мы ведем отбор этих протоколов.
Мы в прошлом году операций аортокоронарного шунтирования сделали под 200. Есть нуждаемость в увеличении объема и этой помощи. Но упираемся, к сожалению, в площади. Мы сейчас очень нуждаемся в расширении кардио- логического отделения, сосудистого, отделения нейрохирургии, реанимационных отделений. В прошлом году ввели 6 новых реанимационных коек. Я был уверен, что не будет проблем с коечным реанимационным фондом. Нет, они есть. В середине лета планируем открыть в филиале краевой больницы на улице Лермонтова четырехкоечную реанимацию. Это крайне необходимо. Мы об этом мечтали несколько десятилетий. Нужно строить новый корпус больницы. Но пока об этом только разговоры ведутся.
- Спасибо, Ростислав Александрович, за откровенное интервью и успехов вам и вашему коллективу в благородном деле спасения людей от тяжких болезней и смерти!
Галина Сергушина.