КУКЛОВОДЫ И МАРИОНЕТКИ

27.03.2013
КУКЛОВОДЫ И МАРИОНЕТКИ
Александр ЕМЦОВ

Еще раз в защиту Евгения Письменного, посмевшего дать отпор татарским рейдерам и обвиненного в уголовном преступлении.
В статье «В защиту Письменного» 24 октября прошлого года мы уже рассказывали о более чем странном уголовном деле в отношении известного в крае человека, депутата трех созывов краевой думы, бывшего генерального директора ОАО «Автоприцеп-КамАЗ», Героя труда Ставропольского края Евгения Яковлевича Письменного. Обвинение в злоупотреблении служебным положением и нанесении ущерба предприятию путем хищения какой-то паркетной доски странным образом совпало по времени с отказом Письменного выполнить требование руководства основного акционера «КамАЗа» отдать за бесценок принадлежащий ему на законных основаниях 35-процентный пакет акций предприятия.
Тогда казалось, что судья Промышленного районного суда А. Бондаренко или отправит дело на доследование, или вообще прекратит ввиду явных гражданско-правовых отношений, отсутствия уголовной составляющей и присутствия составляющей рейдерской. А то и швырнет его прокурору со словами: «Не ходите ко мне с такими глупостями!» Но уголовное дело тем не менее продолжает рассматриваться на самом полном серьезе. И сейчас процесс близится к завершению. Какой приговор вынесет суд - пока неизвестно. Но многое в самом процессе, как сшитое белыми нитками обвинение, так и упрямое нежелание суда принимать ходатайства защиты, выслушивать ее доводы, грубо нарушая тем самым права обвиняемого, вызывает недоумение и заставляет, не дожидаясь окончания суда, писать эту статью.
НАЗОВИСЬ ПРЕСТУПНИКОМ, И Я ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ РАССЧИТАТЬСЯ!
Напомню, что власть на ОАО «Автоприцеп-КамАЗ» менялась в апреле 2011 года два раза с масками-шоу, с помощью приехавших из Набережных Челнов людей в камуфляже. Уже после решения совета директоров о досрочном прекращении его полномочий директора, Письменный вспомнил о паркетной доске. Начальник ремстройучастка
В. Кононов брал ее с заводского склада и стелил в его дом. Письменный в очередной раз напомнил ему, что надо оформить документы на оплату доски. В ответ услышал, что все нормально, не надо переживать. Что он замотался, все будет вовремя оформлено. На вопрос главному бухгалтеру В. Ромаховой, оформил ли доску Кононов, последовало: как ее можно оформить, когда она давно со склада списана?
Письменный удивился, ведь никаких актов он не подписывал. Проведенная на момент увольнения Письменного инвентаризация показала, что недостачи ни на одном из складов нет. Соответствующие акты были подписаны представителями сдающей и принимающей материальные ценности стороны. Отойдя от связанных с увольнением потрясения и болезни, он еще раз позвонил Кононову. Но тот вдруг надолго скрылся. На звонки не отвечал. Убедившись, что Кононов не торопится рассчитаться, Письменный перечисляет со своего личного расчетного счета на счет предприятия 1 миллион 100 тысяч рублей, указав в платежке - «предоплата за строительные материалы (паркетная доска)». От греха подальше заплатил на всякий случай больше, чем стоили 350 «квадратов», это площадь всего дома. Учел и работы по укладке. Произошло это 11 мая 2011 года - менее чем через месяц после увольнения и ровно за сто двадцать (!) дней до возбуждения уголовного дела. Тогда еще ни заявления о возбуждении уголовного дела не существовало, ни каких других подозрений. И Письменный в тот момент даже в страшном сне представить не мог такого поворота событий. А значит, и не заметал следы, как сегодня подленько толкуют этот шаг следователи и новое руководство предприятия.
Но уже на следующий день, 12 мая, деньги возвращаются на расчетный счет Письменного. Похоже, те, кто захватил власть на заводе, увидели в несчастной паркетной доске повод зацепиться за бывшего руководителя. Не приняв денег, сохранить этот повод и посадить тем самым его на крючок уголовного дела за нанесение предприятию ущерба. Сделать его таким способом более покладистым. Ничего не подозревающий Письменный повторяет операцию. Деньги опять возвращаются. На запрос, почему деньги не берут, приходит прямо-таки издевательский ответ за подписью нового генерального директора В. Еремина. Его стоит процитировать полностью, чтобы понять, что за фрукт этот варяг из Набережных Челнов, какими методами он пользуется и стоит ли ему при встрече подавать руку: «...Денежные средства не могут быть приняты в связи с отсутствием правовых оснований. Вами в ОАО «Автоприцеп-КамАЗ» указанные строительные материалы не приобретались и какой-либо договор купли-продажи, предметом которого являлась паркетная доска, с вами не заключался. Если вы желаете добровольно возместить ущерб, причиненный ОАО в результате совершенного вами преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 160 УК РФ, то прошу вас при перечислении денежных средств указать следующий вид платежа: «в счет возмещения ущерба, причиненного преступлением».
Обратите внимание: приговора суда, который единственный может квалифицировать деяние человека как преступление и назвать преступником, на момент написания Ереминым ответа нет и в помине, он до сих пор не вынесен, а новый директор уже глумливо погоняет предшественника преступником и даже знает статью УК, по которой он будет осужден. И более того, нагло предлагает ему самому оговорить себя, назвавшись преступником и написав это слово в платежном документе!
Я здесь даже не о морали. Хотя как не заметить, что это пишет человек, формально являющийся преемником Письменного. Севший в нагретое им кресло, в обустроенный им кабинет, обязанный предшественнику хотя бы тем, что тот в свое время вытащил завод из банкротства и сдал ему в полном порядке. И более того - прямо зависящий от него по службе, потому что именно Письменный является его законным работодателем и нанимателем, поскольку владеет 35 процентами акций предприятия. На мораль, судя по тексту письма, Еремин явно не оглядывается. Я здесь хочу обратить внимание читателя на ту уверенность, с которой Еремин называет Письменного преступником. Как будто со стопроцентной гарантией знает, чем закончится судебный процесс.
ПО АМБАРАМ ПОМЕЛИ, ПО СУСЕКАМ ПОСКРЕБЛИ...
Как вообще поступают на предприятиях в случае выявления факта, что какой-то работник нанес ущерб? Прежде всего, предлагают в добровольном порядке возместить его. И только если человек отказывается, обращаются в суд. С гражданско-правовым иском.
В нашем случае все, скорее, наоборот. Работник хочет возместить ущерб, а предприятие не соглашается. И отпихивается от его денег как от чумы. И руководство бежит не в суд с гражданско-правовым иском, а в полицию. С тем, чтобы не только и не столько ущерб возместить, сколько жестоко наказать работника. При этом, что мы покажем дальше, на бегу, по ходу пьесы наскребая, как муку для колобка, основания для уголовного преследования. Не особо заботясь об их законности. И при этом опять же даже не пытаясь серьезно наказать непосредственных материальных лиц, которые отвечают за сохранность товара - кладовщиков и прочих. Они отделываются всего лишь замечанием. Зато на бывшего руководителя готовы всех собак вешать. И самое страшное, что это узкона-правленное руководящее рвение приветствуется в полиции и следственных органах. Соскребыши принимаются за безусловные доказательства уголовного преступления. Без всякой правовой оценки. И даже на самом верху. Постановление о возбуждении уголовного дела подписывает не кто-нибудь, а начальник управления Следственного комитета по Ставропольскому краю С. Дубровин.
Вот, например, то, с чего все началось - два заявления о совершении Письменным преступления. Одно от заместителя генерального директора «Автоприцеп-КамАЗ» Д. Валиахметова, другое - от заместителя генерального директора головного «КамАЗа»
И. Шамилова. Ни тот ни другой не являются акционерами ставропольского предприятия, ни тот ни другой не входят в руководящие органы ОАО, а значит, по закону не имеют права на подачу таких заявлений. Они действуют вроде на основании доверенностей на представление интересов предприятия. Но, во-первых, доверенности выписаны только до конца 2011 года и уже давно просрочены. Во-вторых - они на право представлять интересы предприятия в гражданско-правовом, а не уголовном споре. Институт делегирования полномочий для привлечения к уголовной ответственности в нашем уголовном праве начисто отсутствует. Процедура привлечения руководителя к уголовной ответственности прописана в ст. 201 УК РФ, но в данном случае не соблюдена. Читаем эту статью. Направить заявление в органы может совет директоров самого предприятия на основании заключения аудитора. Но под заявление Валиахметова ни заключения аудитора нет, ни совет директоров по этому поводу не собирался. Может это сделать и стороннее предприятие в случае нанесения ему ущерба на так называемых общих основаниях, что и было сделано Шамиловым. Но какой ущерб мог понести «КамАЗ» от умозрительной пропажи паркетной доски в далеком ставропольском предприятии? Тем более что ее недостача никем официально не выявлена и нигде в отчетах не указана? И тем более что упорство Еремина, а не действия Письменного, создает для предприятия ущерб. Письменный деньги внес на счет, а Еремин их отфутболил. Поэтому оба заявления, считают представители защиты, являются недопустимыми доказательствами, юридической силы не имеют и не могут быть положены в основу обвинения.
Но тем не менее положены. «Поводом для возбуждения уголовного дела послужило заявление Валиахметова...» - это из постановления о возбуждении.
Подавала защита Письменного ходатайство о прекращении на этом основании рассмотрения уголовного дела? Или хотя бы о возвращении его прокурору для устранения препятствий в рассмотрении? Подавала. Где писала, что оба заявления не соответствуют ни допустимости, ни относимости, ни тем более достоверности доказательств. И получила отказ. Заявляла и ходатайство о проведении экспертизы заявления Шамилова, поскольку на нем стоят вроде его, но разные подписи. Та, что под предупреждением об ответственности за дачу ложных показаний, существенно отличается от той, что под самим заявлением. В ходатайстве суд отказал, Шамилова даже не вызвали и не допросили ни во время следствия, ни на суде.
НИ УЩЕРБА, НИ УМЫСЛА, НИ ПРИСВОЕНИЯ НЕ УСТАНОВЛЕНО
Ладно, заявления в полицию неграмотные. Но было ли само событие преступления и имеется ли в действиях Письменного его состав?
Злоупотребление служебным положением со стороны руководителя возникает, если он нарушает устав или иные руководящие положения. Когда в результате его действия появился негативный для предприятия результат. Тот самый ущерб. При этом между ним и наступившим результатом нет поступков других людей или других независимых сил. Имеется причинная связь. Так ли это в отношении Письменного и злополучной паркетной доски? Совсем не так.
В целом в результате руководства Письменного у предприятия нет убытков, а значит и ущерба. Только прибыли. И соответствующие документы в виде отчетов о финансово-хозяйственной деятельности есть в материалах уголовного дела. Защита тем не менее заявила ходатайство на суде о проведении бухгалтерской экспертизы - для установления фактического вреда от действий Письменного. Или отсутствия такого вреда. Но опять же получила отказ.
Что касается паркетной доски, то ответственность за ее сохранность не входит в компетенцию директора. За это отвечает материально ответственное лицо - в данном случае заведующая складом Н. Бальбус. Так что причинной связи ущерба с Письменным никакой.
Умысел. Есть ли он? Ведь только при наличии умысла можно назвать хищение таковым. С умысла и возникает уголовное преступление. Это тот самый состав. Но если человек за четыре месяца до возбуждения уголовного дела хотел и до сих пор хочет оплатить эту несчастную доску, то какой здесь умысел на хищение?
Наконец, присутствует ли присвоение паркетной доски Письменным? Само хищение, как его квалифицировало следствие? Под хищением законом трактуется совершенное с корыстной целью противоправное безвозмездное изъятие чужого имущества в пользу виновного, причинившее ущерб собственнику. В нашем случае деньги на предприятие за доску поступили. А то, что они вернулись - уже другая история. История мести. Так что нет ни противоправности, ни корысти, ни безвозмездности, ни ущерба. А значит, нет и хищения.
Так откуда же квалификация случившегося следствием именно как преступления?
Самое главное доказательство - подделка?
Все «доказательства» вины Письменного в этом деле, повторяю, ни с чем не стыкуются и ни в какие ворота не лезут. И это особенно очевидно, когда начинаешь разбираться с самой паркетной доской и обстоятельствами ее «хищения».
Ни договора, ни счета на оплату паркетной доски предприятием Письменный как руководитель не подписывал. Более того, документы на получение доски из Майкопа почему-то были утеряны. Но ее тем не менее оприходовали на склад. Затем Кононов ее в несколько приемов оттуда вроде забирал. Хотя документально это никак не проводилось. Во всяком случае, накладных на отгрузку нет. А есть только сбивчивые показания кладовщицы: столько-то упаковок приняла, столько-то отдала Кононову. До сих пор непонятно, сколько ее там в результате осталось и какой. Потому что оставшаяся ни по цвету, ни по фактуре, ни по названию не соответствует той, что уложена в доме Письменного. Неясно, и как вывозил ее Кононов с охраняемого предприятия, откуда просто так, без документов со склада, ничего не вывезешь. Это тем более странно, что остатки доски потом Валиахметов нашел не только на складе, но и на примыкающей к предприятию территории ремонтного цеха Кононова, куда вход не через главную проходную.
Защита заявила ходатайство о проведении товароведческой экспертизы паркетной доски. С целью установить, какая лежит в доме Письменного, какая находится в ремстройцехе у Кононова, а какая - в складе на заводе. Тогда было бы понятно, случился ли сам факт хищения. А то, может быть, Кононов в доме постелил какую-то другую доску? Но получила привычный отказ суда.
Обвинительное заключение отсчитывает преступление с момента подписания акта о списании доски. В этом важнейшем следственном документе черным по белому написано: «Письменный, с целью облегчения совершения преступления и последующего сокрытия следов... дал указание подчиненным ему работникам, являющимся членами комиссии, занимающейся оформлением документов по списанию материальных ценностей, о внесении заведомо ложных сведений в акт списания с указанием сведений о списании фактически похищенной паркетной доски, якобы на ремонт административно-бытового корпуса предприятия».
Речь об акте № 6 от 29 июля 2010 года, подписанном А. Соколовым, Ф. Пащенко, О. Локтевой, В. Расламбековой и Е. Буяновой. По большому счету на этом документе основывается следствие, когда говорит об умысле в хищении. Но он очень и очень сомнительный. Во-первых, ни один из допрошенных в ходе следствия и на суде подписантов не показал, что именно Письменный давал указания вносить в акт ложные сведения. Ни один! Так на каком же основании делает такой вывод следствие? А куда ему деваться? Не будь этого вывода, обвинение рассыпалось бы, а так есть видимость преступления, возможность травить человека и таскать его по судам. А следствие, похоже, было заряжено на обвинение. Во-вторых, сам акт - документ более чем странный по форме. Вверху вписано «баллоны». Подведена черта, выведено «итого». Стоят подписи. А затем ниже - паркетная доска, фанера, и снова «итого» и подписи. Поверху акта - «Утверждаю Письменный» и его роспись. Любой хоть немного знакомый с материальным учетом скажет, что так называемая малоценка, к которой относятся баллоны для покраски, не может списываться одновременно со строительными материалами. Да они и списываются по другим формам - 2КС и 29М. К тому же и номер акта сомнительный, подобные акты на заводе в тот период имели уже двузначную нумерацию - 78 и далее.
А не могло ли быть так, что паркетную доску и фанеру просто дописали в уже завизированный директором акт? Скорее всего, так и было. И это подтверждают материалы судебного следствия. Сам Письменный утверждает, что списывал только баллоны и никогда не списал бы малоценку и стройматериалы «в одном флаконе». Только про баллоны говорят на допросе и Буянова с Расламбековой. А Локтева так вообще показала, что указание дописать доску с фанерой в уже подписанный Письменным акт ей дал Пащенко. Последний и не отрицал, что дал указание вписать стройматериалы в акт уже после его составления. А ему в свою очередь дал такое указание уже ныне покойный Соколов. Более того, Пащенко говорит, что Соколов даже не упоминал имени Письменного. Где же тут умысел со стороны бывшего руководителя и его вина? Где тот самый состав преступления?
Ну а раз такое вскрывается в ходе судебного заседания, сторона защиты заявляет в суде ходатайство о проведении технико-криминалистической экспертизы акта. С целью установления времени изготовления его отдельных частей. Чтобы доподлинно узнать, не фальшивка ли приписанное во второй его половине. И что же суд? Привычно отказывает в принятии ходатайства!
СУММА УЩЕРБА ВЗЯТА С ПОТОЛКА
Заявленная следствием сумма ущерба тоже сомнительная: 600 тысяч рублей стоимость паркетной доски - по тысяче с лишним рублей за «квадрат», и
300 тысяч рублей стоимость работ по ее укладке. По версии обвинения, доску работники завода стелили в рабочее время, чем также нанесен ущерб предприятию.
Абсолютно непонятно, почему вменяется хищение без малого пятисот квадратных метров доски, когда вся площадь помещений дома Письменного 350 квадратных метров? Следствие объясняет это тем, что некоторые комнаты фактически пришлось перестилать дважды, поскольку покрытие было замочено. Но чтобы лакированная паркетная доска потеряла свой товарный вид, ее надо замачивать очень и очень долго. Чуть ли не сутками. Дом был без крыши, и шли проливные дожди? Да нет. Допрошенные в суде свидетели Цурпалова и Луховицкий сказали, что подмочено было в общей сложности не более шести квадратных метров - из подтекающих батарей отопления. А следствие говорит о 135 перестеленных «квадратах». Но если даже и так, где подмоченная доска? Кто ее снимал, чем и куда перевозил? Это же целый грузовик, такое количество под мышкой не унесешь.
Могло быть так, что работники завода под видом ремонта дома своего директора довольно лихо и документы на списание стряпали, и распорядились паркетной доской? Могло. Постелили ее не только у него, а где-то еще. Когда же припекло, все свалили на бывшего. Тем более что это совпало с интересами руководства нынешнего.
Теперь о стоимости работ. Допрошенные в качестве свидетелей работники ни начала, ни окончания времени настилки доски не помнят. Некоторые в это время были на больничном. Но попали в расчет, как будто бы трудились в поте лица. Расчет командой Еремина сделан два года спустя чисто теоретически, на основании не табельной, а предполагаемой занятости людей. Путем опросов типа: «Ты работал на доме директора? - Да. - Сколько? - Вроде пару дней... - Записываем два полных дня». Письменный заявляет ходатайство о проведении судебно-строительной экспертизы, чтобы выявить, сколько же действительно времени, а значит и заработной платы потрачено на укладку доски. Только в этом случае можно определить точный ущерб от использования рабочей силы с предприятия. Суд такое ходатайство, как вы уже догадываетесь, отклоняет. Письменный предлагает суду приобщить к делу аналогичное исследование Ставропольской лаборатории судебной экспертизы № 554/8 от 31.07.2010 года, позволяющее определить, сколько рабочего времени пошло на укладку доски. Но суд отказывает и в этом ходатайстве.
НАШЕМУ СУДЬЕ И КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД НЕ УКАЗ
Вы заметили, уважаемый читатель, что ни одно (!) из названных в статье ходатайств защиты суд не удовлетворил? Нет-нет, мы ничего не пропустили. Так и было на процессе! Всего сторона Письменного заявила не менее тридцати (!) ходатайств. И все они были судом отклонены. Складывалось впечатление, что судья Бондаренко даже не вникал в их суть. Отвергал с порога, на автомате.
Это, а также стиль общения судьи с Письменным и его защитой, заставляет сильно сомневаться в беспристрастности суда. Ведь дошло до того, что Бондаренко пригрозил обвиняемому... изменить меру пресечения, подписку о невыезде заменить арестом. И только за то, что Письменный, пусть и не совсем корректно, ведь не профессиональный юрист, осмелился настаивать на допросе свидетелей, которых суд отверг. Между тем закон не предусматривает таких оснований для изменения меры пресечения. Брал на испуг? Если судья таким образом сердится, то он явно не прав. Тем более по отношению к человеку, который в отцы ему годится и здоровьем не блещет.
Особенно красноречивой была позиция суда при отклонении последнего ходатайства - о предоставлении частей протокола судебного заседания. Защита заявила его вполне законно и обоснованно. Как построить выступление в прениях, когда не знаком с тем, что занесено в протокол? Ведь приговор суда может быть основан лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебных заседаниях, их и нужно или поддерживать в своем выступлении, или пытаться опровергнуть.
Но судья Бондаренко был непоколебим и отклонил ходатайство. При этом сослался на Уголовно-процессуальный кодекс, который, по его мнению, гласит, что протокол должен быть изготовлен в течение трех суток после окончания заседания. А оно, мол, у нас еще не закончено. Вот вынесем приговор, тогда через три дня и подходите. Но ведь дорога ложка к обеду! И закон не так категоричен, как толкует его судья. Еще в 2008 году Конституционный суд РФ в своем определении № 306-0-0 разъяснил: «Положения УПК не только закрепляют обязанность председательствующего и секретаря судебного заседания изготовить протокол и ознакомить с ним стороны, но и предусматривают возможность изготовления протокола по частям, а также право на ознакомление сторон по их ходатайствам с частями протокола по мере их изготовления. Закрепление в законе такого права сторон обязывает суд обеспечить его реализацию». Почему же Бондаренко игнорирует требование Конституционного суда?
Конечно, для судьи удобнее изготовить протокол после приговора. Тогда содержание показаний из приговора исправно переносится в протокол. И сам протокол подправляется ровно настолько, насколько судье это будет выгодно для обоснования выводов приговора. А если судья будет писать протокол по частям, сразу после заседания, да еще и знакомить с ним стороны, то в такой документ в наш век повсеместного вооружения фототехникой уже не внесешь никаких изменений. А если внесешь, то ответишь за фальсификацию по закону. И вынужден будешь писать приговор, основываясь на протоколе судебного заседания, а не наоборот. Со всеми вытекающими последствиями в виде объективности приговора.
РАДИ ЧЕГО ВСЕ ЗАТЕЯНО
15 марта государственный обвинитель прокурор Е. Князева в качестве меры наказания запросила для подсудимого Письменного три с половиной года лишения свободы, пять тысяч рублей штрафа и лишение права занимать руководящие должности в органах управления сроком на три года.
Прямо скажу: присутствующие в зале суда онемели. Сегодня за убийство человека столько не дают! А тут какая-то паршивая паркетная доска. Отбытие срока, правда, гособвинитель предложила заменить условным наказанием ввиду заслуг и преклонного возраста обвиняемого. И на том спасибо.
В этом требовании прокурора, похоже, самое главное - ограничение прав Письменного на участие в органах управления. К чему бы налагать такое наказание на человека, которому уже 74 года и который явно никогда уже не будет стремиться стать руководителем? А к тому, чтобы таким образом исключить саму возможность избрания Письменного в совет директоров ОАО «Автоприцеп-КамАЗ». Ведь он и его семья до сих пор владеют 35 процентами акций. Блокирующий пакет. С ним приходится считаться.
Ради недопущения Письменного в органы управления предприятием, похоже, и затеян весь этот судебный цирк с паркетной доской. Что и говорить, жестокое и подлое представление. С кукловодами из Набережных Челнов и марионетками из Ставрополя.