Вы здесь

ЛЕКАРСТВО ПРОТИВ МОРЩИН. Так делаются «Ставропольские губернские ведомости»

Сообщение об ошибке

Notice: Undefined variable: o в функции include() (строка 601 в файле /www/vhosts/st-vedomosti.ru/html/themes/bartik/images/bg.jpg).

ЛЕКАРСТВО ПРОТИВ МОРЩИН. Так делаются «Ставропольские губернские ведомости»
Александр Емцов

В январе 2012 года исполняется 20 лет со дня выхода первого номера воссозданной газеты «Ставропольские губернские ведомости». К этой дате бессменный главный редактор газеты Александр Емцов издал книгу очерков и статей «Лекарство против морщин». Сегодня мы продолжаем публикацию одноименного очерка.
Начало в №№ 40, 41
В-четвертых, мы в начале 90-х хотели из газетного дела сделать бизнес. Такой, чтобы он обеспечил и безбедное, и независимое существование одновременно. Такой бизнес, который бы реально позволил издавать именно ту газету, которая соответствует и твоим представлениям, и представлениям читателей.
В-пятых, мы хотели научиться другой, новостной журналистике. Как приводные ремни партии, мы до 1991 года были в большей степени пропагандистами, чем журналистами. Считали, что чем хлестче сделал вывод, тем лучше статья. Главным аргументом очень часто выступала ссылка на речь генерального секретаря партии, его фундаментальные выводы или на посыл в программе КПСС. А демократическая журналистика, как мы знали по книгам, это журналистика факта. Одному ему она молится, на нем произрастает. Чем сенсационнее, чем интереснее, чем эксклюзивнее факт - тем успешнее ты со своими профессиональными обязанностями справился. Поэтому предстояло попросту всем переучиться. Но это, как известно, порой даже тяжелее и сложнее, чем научиться заново.
В-шестых, мы должны были, уйдя от пропаганды, научиться публицистике. В подлинном смысле этого высокого слова. Потому как хорошо понимали, и жизнь это доказала, что в век электронных информационных технологий на плаву в газетном рынке может остаться только то издание, которое будет наполнено публицистикой. То есть социально значимыми, художественно оформленными, нашпигованными проблемами, конфликтами и образами материалами. Не столько описывающими, сколько объясняющими жизнь, взывающими к лучшим чувствам читателя и помогающими ему разобраться в хитросплетениях действительности. Это должны быть мысли, даже сгусток мыслей на бумаге. Желательно - оригинальные. Причем в форме предельно откровенного разговора с читателем. Только тогда можно будет рассчитывать на сохранение внимания читателей.
Так о чем и как мы тогда, в начале 90-х, писали? Конечно же, о том и так, как не писала до того партийная пресса. Во всяком случае, мы сами перед собой такую задачу - писать по-другому, ставили. Во-первых - новости. Именно новости, то есть сообщения о произошедших событиях. Старая пресса грешила, как известно, сообщениями о мероприятиях. То есть рукотворных, организованных событиях. Та же стена в магазине на Кулакова, 8я это подтверждает, когда все первые полосы газет заполнены пленумами и съездами. Старая пресса в мероприятиях тонула, их почитала и возносила как суть общественной жизни. Во-вторых - живой, своими словами, рассказ и комментарий. Если о политике, то не через мероприятия, а через политиков и конфликтные ситуации. Если об экономике - то опять же на живом, а лучше на конфликтном примере. И невзирая на лица. В экономической тематике очень важным элементом был ликбез. Пришел рынок, и требовал ежедневного разжевывания своих понятий. Люди стремились в них разобраться, и мы должны были идти навстречу этому стремлению. А бюрократия? О, о ней надо было писать и писать. Она ведь настолько многолика, настолько причудливо воздействует на нас, что и не знаешь, где встретишь и что после этой встречи потеряешь. Непаханой целиной была правовая тематика, судебные процессы, и мы старались ее ковырять своими перьями. Совсем новой и неожиданной темой оказалась социальная защита населения, особенно пенсионеров, обреченных реформами на вымирание. Старались печатать как можно больше писем, благо традиция обращаться в газету тогда еще жила, это в наши прагматичные дни она почти уже умерла.
Сейчас, сидя над подшивкой, видишь, что мы тогда, в общем-то, вписывались в основные столпы, на которых стоит независимая рыночная пресса и которые позже, благодаря теоретикам, прочно вошли в нас. Как по содержательной составляющей - правдивость, объективность, достоверность, так и по формальной - информация, комментарий событий, аналитика и житейские истории. А рубрики, рубрики-то какие? «Взгляд из-под шпиля», «Слу-хи-хи», «Валялось на улице»... По-другому, наверное, и быть не могло: если хочешь, чтобы тебя покупали, пиши как можно более полно и интересно для тех и о тех, кто покупает.
В первых номерах появился и наш фирменный слоган - «Газета здравого смысла». Кто его придумал? Есть соблазн сказать «я», но не буду. Потому что не помню. Помню лишь, мы были озабочены, какой лозунг поставить на то место, где у партийных газет красовалось «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Почему-то считалось, что без такой крылатой фразы газета выйти не может. Вот и придумали. Да такое, что осталось до наших дней. И оттеняет содержание. Спустя годы мы лишь перенесли этот слоган на последнюю страницу, в выходные данные. «Будто все другие издания - не газеты здравого смысла», - обижаются коллеги. «Но это уже вам виднее», - отвечаю им.
Одна из главных тогда была, да и сейчас остается, тема бизнеса. С одной стороны - история успеха или, наоборот, провала предпринятого начинания. Люди, еще вчера поголовно встроенные в государственную машину, начисто лишенные возможности проявить инициативу, теперь, в рыночных условиях разворачивались на предмет организации своего дела. Всем было интересно, как это делается, какие набиваются шишки, какой достигается результат. Такого рода историй в газете того времени великое множество. Но вот что интересно. Мы же писали и об историях массового обкрадывания людей. Мы показывали и доказывали, что приватизация - это массовый обман населения, и что ее результаты чудесным образом достались отдельным шустрым субъектам. Так что мы одновременно лепили из бизнесменов и героя, и антигероя. Надо ли удивляться, что в общественном сознании того времени успешный бизнесмен оказался равен мафиози. И это мнение подогревали бесконечные бандитские разборки: то там убили бизнесмена, то здесь. Так что, поместив статью о том или другом успешном человеке, мы порой провоцировали и поток обвинений в свой адрес. А если еще герой был не титульной национальности, то и подавно.
Подготовила, например, Алевтина Шевченко очерк о Романе Гаврилове. На окраине Пятигорска вчерашний кооператор создал крупнейший по тем временам концерн «ГРИС». Он организовал чартерные рейсы в Израиль, наладил производство электрических кабелей, строительных материалов, кондитерских изделий, имел гостиницу, свой рынок... Да и сам Роман был человеком неординарным: соображал не только в бизнесе, но и в политике, в частности норовил избираться депутатом. В общем, было о чем рассказать. Печатаем очерк. Звонки: «А вы знаете, что за ним еврейская мафия?» Не знали. А если бы и знали, то все равно бы написали. Уже и про мафию. Так же был встречен очерк Владимира Смирнова о бизнесмене из Зеленокумска чеченце Эм Али. Наложился на события в Чечне. Общественность не принимала таких героев. Хотя, что греха таить, она и теперь не очень жалует удачливых и богатых.
Сейчас точно так же общественность не принимает профессиональных демократов. Ты хоть золотыми буквами о них напиши, а веры не будет. Увы, оставили след. Но что поделаешь, так человек устроен. Плохо, что часть этой неприязни к нашим героям читатели автоматически распространяют на саму газету. Раз пишут про них, значит сами такие же. И в этом, наверное, одна из причин возникшего уже тогда недоверия людей к прессе, отчуждения от нее и, как следствие, падения тиражей.
* * *
Начало 90-х, как известно, помнится, кроме всего прочего, еще и повышенным интересом к истории. Многое тогда из прошлого страны и края открывалось заново, многое пересматривалось. Причем занимались этим как профессиональные историки, архивисты, так и дилетанты. В числе последних были и журналисты. Так вот, с того времени сохранился в памяти скандал с публикацией серии статей профессионального журналиста Михаила Мельникова о Борисе Ширяеве, писателе, публицисте и «Свободной русской газете «Утро Кавказа», издававшейся под его редакторством в Ставрополе в период фашистской оккупации. Это было настоящим белым пятном в истории ставропольской журналистики, и Мельников, окрыленный новыми ветрами в общественной жизни, решил его открыть. Не поленился, полез в архив, перелистал подшивку и рассказал своими словами, что он в ней нашел. А нашел много чего интересного. Оказывается, и личность Ширяева была незаурядная, и не фашистский он прихвостень был вовсе, а враг большевизма, за что и поскитался до войны по лагерям. Другое дело, что только приход немцев дал ему возможность издавать газету. Да и сама его газета могла называться именно этим гордым словом, поскольку с ее страниц проглянула очищенная от пропагандистского налета жизнь оккупированного города, чаяния и нужды горожан, детали быта в оккупации. Во всяком случае, она очень отличалась от советских газет. И благодаря в том числе и ей, мы сегодня знаем, что творилось в краевом центре в оккупационные месяцы. Об этом Мельников и рассказал. Под конец то ли изумился, то ли пошутил, что лозунги и цели, которые декларировали фашисты в оккупированном городе, очень похожи на те, что провозгласила перестройка. И там и там декларировался свободный рынок, и там и там призывы открывать свое дело, и там и там попытка жить без коммунистической идеологии.
Помню, что мы с Алевтиной Шевченко долго тогда ломали голову: как подавать статью Мельникова? Просто напечатать - нельзя. Ведь массовый читатель вряд ли оценит новизну материала и находки автора, он скорее обидится за одно то, что мы без всякого осуждения пишем об изменнике, которым в русле нашей пропаганды погоняли Ширяева. Придумали, что публиковать будем небольшими кусками и здесь же в номере давать материалы о зверствах фашистов на Ставрополье, о героических победах Красной армии. Так сказать, скандальное новое уравновесим устоявшимся старым. Что и сделали.
Удар мы получили не от читателей. Они в целом восприняли публикацию спокойно. И даже заинтересованно. Удар, причем ниже пояса, нанесли коллеги журналисты. В одной из центральных (!) газет появилась чуть ли не подвальная статья с красноречивым названием «Орфей фашистской оккупации» ставропольского собкора газеты Б. Прохорова. Все в ней в добрых традициях коммунистической пропаганды было перевернуто с ног на голову, переврано донельзя. И Ширяев по определению мерзавец и предатель, и журналист, который его вспомнил, того же сорта. Досталось и редакции «Ставропольских губернских ведомостей», и главному редактору. Я убежден: не мог автор поносной статьи не понимать, что не о воспевании оккупации у Мельникова речь. А всего лишь об исторической правде. О попытке взглянуть с позиций нового времени на историю. А вот, поди же ты, закипел искусственным гневом. Скорее всего, подтасовал тему к приближавшемуся празднику 9 Мая. Как раз тот случай, когда ради красного словца не пожалеют и отца. Когда был бы хоть маленький повод, а пригоршня грязи всегда найдется.
Я вспомнил этот факт еще и потому, что Прохоров и дальше при случае не упускал возможности проехаться по нашей газете. О статьях Мельникова, правда, уже вспоминал вскользь, мишенью стал я, главный редактор. Как-то дописался до того, что из-за моей статьи, опубликованной в «Ставрополке» еще в партийные времена, умер директор завода. Бред был чистой воды. Ради спортивного интереса я подал на автора бредовых измышлений в суд. Выиграл. Это была, кстати, моя первая и последняя попытка защититься в суде. Прохоров затаит на меня обиду на всю жизнь и потом при случае не будет упускать возможность облить грязью. По-моему, это банальная зависть мелкого человечишки, ничего серьезного в своей жизни не создавшего, называвшегося высоким словом «журналист» не по содержанию своей работы, а по нахождению в штате газеты или около него.
А мы тогда все-таки поступили правильно: в наше время
Б. Ширяев переиздан, его фамилия в «Большой энциклопедии русского народа», во многих исторических и литературоведческих работах. Его «Неугасимая лампада» сегодня уже легально вошла в сокровищницу русской литературы, по правдивости и пронзительности освещения лагерной жизни политических узников сталинского режима автора ставят в один ряд с А. Солженицыным.
* * *
Из середины 90-х запомнилось, не могло не запомниться, нападение банды Басаева на Буденновск и наша работа по освещению трагедии. По большому счету это было боевое крещение не только для всего края, но и для всей его журналистики. Трагедия проверила нас и на оперативность, и на объективность, и даже на смелость. Помню, новость, что чеченцы напали на город, принесла корреспондент Ольга Лахина. Ее муж был командиром взвода разведки в десантной бригаде, и когда их подняли по тревоге, позвонил жене, чтобы та забрала ребенка из детсада. Выходим на пресс-службу губернатора - ноль информации, на пресс-службы прокуратуры, УВД края, управления ФСБ по краю - тот же результат. Тогда еще власть считала, что лучшая для граждан информация - ее полное отсутствие. С тех пор она, кстати, недалеко ушла, ее пресс-службы понимают свою деятельность больше как охранную, чем действительно обслуживающую прессу. Сотовых телефонов тогда еще не было, междугородную связь с Буденновском вдруг отключили. А слухи, один ужаснее другого, уже поползли по Ставрополю. И что трупы уже десятками, и что окрестные села захвачены. А у меня в Зеленокумске, в 40 километрах от Буденновска, престарелые родители. Да еще и маленькая дочь Настя у них на каникулах. Что было делать в этой ситуации? Только ехать на место события. Вызвался корреспондент Владимир Смирнов. С ним в ночь и отправились. Уже под Новоселицким дорога оказалась перекрыта, костер, казачий патруль с ружьями. Кто да куда? Дальше еще пост, еще... В Буденновск приехали за полночь. На въезде нам подсадили в машину попутчиков - свидетелей налета, так что сразу из первых уст услышали о трагедии. На другой день увидели трупы, отметины пуль на стенах домов, окруженную больницу, услышали рассказы очевидцев. Вплоть до развязки Буденновского кризиса Владимир находился там почти безвылазно, для передачи информации ездил на перекладных в Новоселицкое, где с междугородней станции и диктовал тексты. Или мы посылали туда за свежим материалом машину. Ценность таких репортажей была в деталях, в картинках, которые мог описать только присутствовавший на месте человек, в свидетельствах людей. Были и такие, что мороз продирал по коже. Газету мы в те дни выпускали ежедневно в экстренном режиме, включая субботу и воскресенье. Уже через два дня (!) после окончания событий издали брошюру «Буденновская трагедия». Она была собрана в основном из репортажей Смирнова, опубликованных в газете. Оперативность издания помог обеспечить собственный ризограф.
Продолжение следует

Номер выпуска: 
Оцените эту статью: 
Средняя: 1.7 (17 голосов)