Наша первая елка

Наша первая елка

Стар и млад готовятся к встрече Нового года и Рождества. Сияющие электрическими огнями, разукрашенные блестящими игрушками ели, сосны и пихты установлены в людных местах сел, городов, в парадных залах учреждений и предприятий. А вот наши первые встречи Нового года запомнились изготовлением самодельных украшений из картона, бумаги и ваты. Стеклянные украшения тогда были большой редкостью. Ножницами мы с братом под руководством родителей вырезали фигурки животных, которые раскрашивали цветными карандашами и акварельными красками. Делали гирлянды, цепочки, снежинки, и все, что в голову придет. Запомнилась и процедура украшения «елки». Украшения развешивали на самом большом домашнем цветке - раскидистой китайской розе. В Ставрополе несколько хвойных деревьев тогда можно было увидеть лишь в старом городском парке, рядом с которым мы жили. Никому и в голову не приходило покуситься на росшие за забором деревья.

Новогодних подарков под нашей «елкой» не было. Может быть, потому, что в те годы получение любой обновки или сладостей было само по себе праздником: магазины были пусты, так как все распределялось по карточкам и талонам. Встречи Нового года были семейным, чуть ли не тайным мероприятием. Власть считала этот праздник «пережитком прошлого», связанным с «религиозными предрассудками». В конце 30-х годов ХХ века большевики разрешили проводить детский праздник - «Новогоднюю елку». Первый новогодний подарок я, уже школьник, получил у настоящей елки в актовом зале Ворошиловского Государственного Педагогического и Учительского института (так написано в сохранившемся пропуске в учреждение, где работали папа и мама). Ворошиловском называли Ставрополь в 1935 - 1943 гг.
Я не случайно начал описание праздника с подарков. Всеобщее внимание привлекал стол, на котором лежала горка кульков из оберточной бумаги. Все ждали, когда их раздадут, и гадали, что в них будет. Недалеко от большого черного рояля в углу огромного пустого зала стояла небольшая настоящая елка. В редких стеклянных украшениях отражались огоньки маленьких свечек, развешенных между ветвями. Взрослые все время бдительно следили за колыхающимися между ветвями огоньками. В зале царил ледяной холод. В хороводах вокруг елки, которые водили наряженные в Деда Мороза и Снегурочку сослуживцы родителей, мы немного согрелись. Новогодние песенки звучали нескладно потому, что мы не знали слов. В школе нас научили петь революционные песни и партийный гимн «Интернационал». Помнится маленькая девочка в нарядном платьице, поставленная взрослыми на стул. Синяя от холода, она прочитала стишок про зайчика, которому «на морозе холодно». После этого малышку укутали в пальто. В конце праздника родители по списку получили для нас «подарки». Печенье, конфеты, пряники мы извлекали из кульков уже дома.
Любопытны идеологические выверты ВКП(б)-КПСС-КПРФ. Всем известна ненависть «вождя мировой революции» Ленина к религии и священникам. Стоит почитать его высказывания по этому поводу. А еще лучше - ознакомиться с директивами, повлекшими за собой физическое уничтожение священников и разрушение храмов. Его преемника Сталина похваливают за то, что дал послабление религии в тяжкие годы войны. Это, по расчетам большевиков, должно было способствовать победе над фашистами. Дело, правда, не дошло до того, чтобы на бляхах ремней солдат вывести девиз «С нами Бог», как это было у немцев. Борзописцы писали и пишут, что наши воины устремлялись на врага с возгласом «За Родину, за Сталина!». Многословные возгласы не вяжутся с тем душевным состоянием, в котором пребывали идущие на смерть бойцы. Даже если учесть принятые перед атакой «фронтовые сто грамм». В рукопашную схватку красноармейцы, а потом советские солдаты бросались с невнятными воплями и криками «Ура!».
Члены партии и комсомольцы должны были оставаться убежденными атеистами. Во времена Хрущева - Брежнева коммуниста исключали из партии даже за то, что в комнате его родителей-стариков висели иконы. Нынешнее отношение к Церкви правопреемников большевиков - членов КПРФ - близко к заискиванию: им уже разрешено верить в Бога. Скоро станет хорошим тоном совмещать борьбу за «светлое коммунистическое будущее» с верой в «загробную жизнь в раю». Подзабытый «Моральный кодекс строителей коммунизма», списанный в свое время почти дословно с христианских заповедей, современные коммунисты вновь берут на вооружение.
Мало кто помнит, как большевики пытались приспособить религиозные обряды к своим нуждам. Делали они это потому, что коммунистическую идеологию и религию связывает слепая вера, не нуждающаяся в обоснованиях. Им присущи и жестокое преследование инакомыслящих - «еретиков», «сектантов», «оппортунистов», «уклонистов». В противовес крещению «строители коммунизма» пытались ввести обряд «октябрения». В детстве мы читали умилительную повесть «Приключения Травки». В ней «октябрили» девочку Сонечку и мальчика Трофима. Девочка после «октябрения» стала «Солнышком», а мальчик - «Травкой».
Большевики даже пытались убрать из календаря седьмой день недели - «воскресенье», дабы люди не упоминали религиозный праздник. Тогда страна начала работать по «шестидневкам». Мы, школьники, встретили нововведение с восторгом - выходные дни всегда падали на 6, 12,18, 24 и 30 числа месяцев. Однако начальство скоро сообразило, что в половине месяцев года есть «неудобное» число 31. Этот день становился рабочим днем в непонятно какой неделе, да и между февралем и мартом возникли сложности, непреодолимые даже для большевиков. Привычная неделя вернулась в жизнь страны. Как, впрочем, и многое другое, что тщетно пытались искоренить большевики в угоду коммунистической утопии. Новый год и Рождество теперь мы отмечаем по старому и новому стилю. Не забываем и другие религии, и восточные календари.

Владимир ИВАНОВСКИЙ.